Шрифт:
Закладка:
Отстранение Эддисона едва ли удовлетворило радикальных республиканцев, и в 1805 году они добились от собрания импичмента еще трех федералистов , которые были членами верховного суда штата. Однако к этому времени многие другие республиканцы считали, что нападки на судебную власть выходят из-под контроля. Поскольку республиканцы разделились на радикальное и умеренное крыло, сенат штата не смог собрать необходимые две трети голосов для осуждения трех судей-федералистов. Умеренные утверждали, что судьи - это "оплот ограниченной конституции против законодательных посягательств". Их власть не означает, что они имеют какое-либо превосходство над законодательной властью: "Она подразумевает не более чем превосходство народа над законодательной властью, и что судебная власть, как согласованная ветвь правительства, на которую возложено исполнение определенных полномочий, обязана считаться с волей народа, выраженной в конституции, в предпочтение воле законодательного органа". Это был тот же самый аргумент, который Гамильтон привел почти двадцатью годами ранее в "Федералисте" № 78.80
К этому времени борьба переросла в полномасштабные дебаты о будущем общего права и характере судей в Пенсильвании. Губернатор-республиканец Томас Маккин, который в течение двух десятилетий был председателем Верховного суда штата, был потрясен невежеством и узостью мышления популистов в собрании. По его словам, радикалы призывали не допускать юристов в суды, ликвидировать общее право (или "право юристов", как они его называли) и заменить образованных судей необученными арбитрами. Но что еще более тревожно, они также утверждали, что "все люди с талантами, юристы [и] богатые люди" не имеют права заседать в законодательном органе. Эти "грузчики", как называл их Маккин, не могли понять, что закон - "наука с огромными трудностями и бесконечными сложностями" и для его понимания требуется "целая жизнь".81
Когда радикалы, казалось, угрожали "разрушением правительства нашего штата", Маккину удалось привлечь на свою сторону многих умеренных республиканцев, или "квидов", как называл их Дуэйн, вспыльчивый редактор газеты "Аврора". ("Квиды" - от tertium quid: "третье что-то", не федералисты и, по мнению Дуэйна, не настоящие республиканцы). Возможно, главным сторонником и самым верным союзником Маккина был Александр Дж. Даллас, окружной прокурор США, занимавший пост секретаря Содружества Пенсильвании в 1790-х гг. Когда фракция Республиканской партии, в которой доминировали радикалы, отказала Маккину в губернаторской номинации в 1805 г., Маккин, Даллас и другие квиды объединились с федералистами, чтобы создать коалиционный билет. Главным вопросом кампании стал характер судебной власти и общего права.82
В 1805 году Даллас помог составить обращение, в котором обобщил опасения умеренных республиканцев, что слишком большая демократия угрожает обществу Пенсильвании. Это обращение, широко распространявшееся в газетах и памфлетах, было одной из наиболее полных защит судебной власти и общего права, сделанных в эти годы. В нем утверждалось, что без защиты судов и таинственных хитросплетений общего права "права навсегда останутся без средств защиты, а обиды - без возмещения". Народ Пенсильвании, говорилось в обращении, больше не мог рассчитывать на то, что всенародно избранный законодательный орган решит многие проблемы его жизни. "Для меняющихся условий общественной жизни, для сложных интересов предприимчивой нации позитивные акты законодательного органа могут обеспечить лишь незначительную фундаментальную защиту".83 Эти взгляды представляли собой суровый обвинительный акт в адрес демократии.
Маккин с небольшим перевесом победил в ожесточенных спорах за пост губернатора. После неудачной попытки импичмента Маккина коалиция между фракцией Лейба и Дуэйна и шнайдеровцами начала распадаться, тем более что у Шнайдера и его сторонников появилась возможность получить губернаторское кресло, если они смягчат свою позицию. В то время как Лейб, вернувшийся в законодательный орган штата после работы в Конгрессе США, требовал исключить из законодательства штата все английские прецеденты и кодифицировать все общее право, шнайдеровцы выступали за гораздо более фрагментарную реформу, а Натаниэль Буало утверждал, что "свести общее право сразу к тексту не представляется возможным".
Этот конфликт между двумя фракциями народных реформаторов открыл новую политическую почву в Америке. Впервые в нем не участвовала "аристократия"; обе противоборствующие группы называли себя "демократами" и выступали от имени простого человека.84
Но вопрос о роли суда и законодательной власти продолжал мучить Пенсильванию. "Акты законодательной власти составляют лишь малую часть того кодекса, из которого гражданин должен узнать свои обязанности, а магистрат - свои полномочия и правила действий", - заявил председательствующий судья Мозес Леви на процессе пенсильванских кордуэйнеров в 1806 году. Эти законодательные акты были просто "временными эманациями тела, составные части которого подвержены вечным изменениям", и они применялись "главным образом в соответствии с политическими требованиями дня". Только неписаное общее право могло обеспечить то, что было необходимо с юридической точки зрения. Только "этот бесценный кодекс", состоящий из древних прецедентов и обычаев, мог установить и определить "с критической точностью и последовательностью, которых не может достичь ни один колеблющийся политический орган, не только гражданские права собственности, но и природу всех преступлений - от измены до посягательства". Вывод был очевиден. Только общее право, чьи "правила являются результатом мудрости веков", могло адаптироваться к новым и изменчивым обстоятельствам современности и регулировать "с разумной осмотрительностью большинство наших проблем в гражданской и социальной жизни".85
И все же пенсильванские радикалы продолжали нападать на судей за их злоупотребление дискреционными полномочиями. "Судьи, - утверждали популярные радикалы в 1807 году, - очень часто обнаруживают, что закон, как он написан, может означать то, о чем законодательная власть никогда не думала. Большая часть их решений - это, по сути, принятие новых законов".86
В других штатах также происходили ожесточенные столкновения по поводу общего права и независимости судебной власти. Поскольку противники общего права много говорили о его британском происхождении, его защитникам было трудно найти для общего права в Америке какую-либо основу, кроме древних английских прецедентов. Столкнувшись с аргументом, что только всенародно избранный законодательный орган должен принимать законы, апологеты общего права утверждали, что за ним также стоит народная воля. Подобно тому, как статуты имеют обязательную силу, поскольку были приняты с согласия законодательного органа, "так и эти неписаные обычаи и правила... .", - заявил Джесси Рот из Коннектикута в 1798 году, - "имеют санкцию всеобщего согласия и принятия на практике".87
Но радикальные реформаторы не соглашались с тем, что для них казалось софистикой. Каждая их попытка кодифицировать и устранить общее право из судов, таким образом, раскалывала республиканцев. Многие умеренные республиканцы, которые до этого осуждали суды как аристократические бастионы привилегий федералистов, стали ценить их и их способность защитить все виды коммерческой собственности от разорения радикальных популистов. Так в штате за штатом республиканские
